– Я был и остаюсь помешанным на городе и на архитектуре. Город – естественная среда моего мышления. Я очень люблю лес, еще больше люблю пустыню, горы, степь – но я люблю их из города. Более того, я сильно подозреваю, что и лесной философ появился только тогда, когда был уже человек города, который шел в лес и там себя ощутил лесным. Важно понимать, что город – это начало культуры, а не ее конец. Что будет концом, не знаю. Но это уже видно по многим городам – они самоликвидируются и превращаются в огромные, сплошь застроенные конгломераты. Запомните: город – это ограниченное пространство, это всегда форма, а появляются города без границ, которые перестают быть городами. Такие города, как Стамбул, как Лима в Перу, – это уже не города, а страны.
– Было ли тогда для вас важным показать в своем романе образ идеального города, ограниченного?
– Да, в каком-то смысле мой город идеальный. Идеальный город тот, который показывает вам свою историю. Такие города, например, есть в Англии. Вы въезжаете в город с населением 8000 человек и видите с изумлением, как все здесь ведет свое летосчисление от IX в. н. э. Все сохранено, город себя воссохраняет. В этом смысле Англия – уникальная страна, она не может жить без своей истории.
– Ключевая мысль романа – рефлексия, связанная с попыткой восстановить историческую память?
– Конечно. Но память неправильно восстанавливается, потому что память себя тоже обманывает. И отсюда у меня идея немножко издевательская. Реальное восстановление истории как истории – это ерунда. В отличие от чистого математического знания, чистого исторического знания не существует; так у моих героев начинается фальсификация за фальсификацией. Но это фальсификация не в дурном смысле этого слова – никто не хотел никого обманывать, люди сами обманывались. Это такая постоянная авантюра. Люди же хотят знать правду, но сами все фальсифицируют. Одна из главных мыслей романа – двусмысленность. Там, где появляется человек, все становится двусмысленным. Получается безвыходная авантюра и детектив.
– При этом личность и ее энтузиазм что-то сделать и что-то сотворить для вас важны?
– Конечно. В этом отношении позднесредневековые и ранние нового времени легенды очень интересны. Когда какие-нибудь жалкие три человека меняли дух города. Один человек, например, менял дух университета – и уже не он жил во времени, а время было отмечено им. Вся моя история с городом, отчего она появилась? Двое людей плюс больной мальчишка начали чего-то прокручивать. Своим мышлением они все равно на что-то повлияли.
– Помимо истории в романе есть и миф, связанный с городом. Где для вас пересекаются история и миф?
– Они пересекаются на образе Древнего Человека, который, с одной стороны, живет вне истории, потому что он был до нее, но, с другой стороны, он наблюдатель истории. Этот миф о Древнем Человеке есть у многих народов, но я его взял из сибирского, североамериканского и индейского фольклора. Древний Человек – метафора истории. Мне очень близка эта ценнейшая философская идея об абсолютном внешнем наблюдателе, смотрящем на нас. Но это не Бог, потому что Древний Человек наблюдал и творение, начало истории.
– Для того, чем вы занимаетесь, важны читатель или слушатель?